Новая повесть Анны Аркадьевны Гавриловой из Богородского дома-интерната для инвалидов заставляет читателя не только сочувствовать. Главное — она дает толчок уму и сердцу в размышлении…
Новая повесть Анны Аркадьевны Гавриловой из Богородского дома-интерната для инвалидов заставляет читателя не только сочувствовать. Главное — она дает толчок уму и сердцу в размышлении о главном в жизни, о роли в ней всего, что нас окружает с детства и сопровождает в дальнейшем.
«Свет окна»
(отрывок из повести)
По подушке полз паук, за ним еще один и еще. Они подползали к Альке все ближе и вдруг бросались на нее. «Мама! — в ужасе кричала девочка. — Мама!»
«Аля, Аля, милая моя, я с тобой! Девочка моя, скажи, чем тебе помочь?» — наклоняясь над дочкой, плакала мама.
«Ничего, сейчас мы сменим ей подушку, — успокаивала их главврач детской больницы. Она переворачивала подушку. — Ну, вот и сменили. Спи теперь спокойно». Но через несколько минут к Альке подходил медведь. Он нависал над девочкой, тяжело и жарко дыша. «Мама!» — снова кричала Алька на весь этаж.
«Лучше бы она у вас умерла, и как можно скорее», — сказала главврач.
«Что?! — в ужасе, как Алька, завопила мать. — Что?!»
«Вы же молодая. У вас еще будут дети. У вас есть сын. Вы его совсем забросили. Он грудничок, а вам его и покормить некогда».
«Никто мне не нужен!» — не помня себя, кричала Алькина мать.
«Что вы только говорите, опомнитесь!» — замахала на нее руками главврач.
«Спасите мне дочь! Вылечите мне дочь!» — твердила Алькина мать.
«А мы что, не лечим ее? Делаем все, что в наших силах. А вам все-таки советую держать себя в руках», — строго сказала главврач.
Ртути на градуснике на хватало места.
…Стоило матери лечь с грудным сыном в больницу, как дома заболела Алька. Отцу присматривать за ней было совершенно некогда: он приходил с работы и сразу бежал в техникум, а потом к жене в больницу. Алька была предоставлена сама себе. Правда, считалось, что за ней присматривает дедушка. Но он ходил с палкой и дальше своего дома отойти не мог. А четырехлетняя Алька убегала далеко-далеко.
За несколько дней перед тем, как заболеть, она с подружкой, вдвое старше ее, из дома напротив, ушла купаться. Да что купаться! Она научилась плавать! Это же так здорово! Будто ей на миг было подарено то, чего она больше никогда не испытает.
Августовская вода была уже холодная. И домой Алька шла босиком, сняв промокшие почему-то ботинки. За все это ей, конечно, попало.
Прошло несколько дней, и как-то утром, вскочив с кровати, она вдруг упала. Поставили градусник, температура была выше 38.
«Лежи, — велел ей отец, — я пошел за врачом. Папаша, присмотри, чтобы она из дома не уходила», — позвал он дедушку.
Алька лежала и смотрела на окно, на дверь, на два столба, подпиравшие потолок: дедушка боялся, как бы балка не упала. «Столб-то рыжий, как наш кот», — отметила вслух Алька.
«Где рыжий кот?» — спросил, подходя, дедушка.
«Столб рыжий, как кот», — повторила она.
«Да нет кота. Я его выпустил, — не понял дедушка. — Анна, ты что, бредишь?» — Он звал внучку именем своей погибшей дочери.
«Анка-то бредит, не дело говорит», — испуганно сообщил дед Алькиному отцу.
Участковый врач, осмотрев девочку, выписала направление в больницу.
Прибежала мать, надела на Альку ее любимое платье в горошек, красную кофточку, и они пошли в больницу.
По дороге то и дело попадались кустики любимых ромашек. «Потом, — думала Алька, — когда назад пойду…» А сейчас ей плоховато.
«Аль, давай я тебя понесу», — наклоняется к ней мама.
Но Алька упрямо мотает головой. Всю дорогу до больницы она пройдет своими ногами. И это будет последняя дорога, пройденная ею.
«Простыла. До завтра полежит с братишкой, а завтра мы одну девочку выписываем, кровать освободится», — сказала главврач.
Но беда надвигалась и надвигалась, будто туча, от которой уже никуда не спрячешься. И наутро Альку по распоряжению главврача переведут в изолятор, пока не сделают прокол и не возьмут спинномозговую жидкость на анализ, чтобы узнать, простуда это или полиомиелит, которым в их городе уже заболели более десяти детей.
После сделанного прокола Алька погрузилась в кошмар. «Мама!» — звала она на помощь самого главного человека на земле.
А мать, которая день и ночь, прорвавшись через запреты и заслоны, сидела у кровати, держа руку дочки в своих руках, без конца повторяя самые ласковые на свете слова, была от нее сейчас далеко-далеко.
После спинномозговой пункции ноги и руки у Альки повисли, как плети. И вся она стала как ватная, будто у нее не было косточек. «Что с ней?» — в ужасе спрашивала у медперсонала мать. Но, не отвечая на вопросы, ее когда уговорами, когда силой выводили из изолятора. «Вы что, сына хотите заразить? Полиомиелит — болезнь заразная. Уходите немедленно! Надо же, какая бестолковая!».
Вечером хирургическая медсестра, плотно закрыв за собой дверь палаты, где находились мать с сынишкой, зашептала: «Вы только никому не говорите, я все равно, если что, откажусь, что это я вам сказала, но вашей дочери неправильно сделали прокол. Я уже давно работаю в хирургии, но такое видела впервые: когда проткнут, жидкость обычно капает в пробирку, а тут нас всех окатило. Поэтому у нее сразу все и отнялось. Ей будут делать еще один прокол в четверг. Надо же анализы взять».
«В четверг еще один… В четверг…» — повторила мать и зарыдала.
В тот день отец долго слушал рассказ плачущей жены о том, как плохо дочери, что ей неправильно сделали прокол, а в четверг хотят сделать еще один.
Он закурил и, сказав, что сейчас вернется, вышел.
«Сейчас» оказалось очень долгим.
«Я вот что решил: давай ее украдем», — сказал он, наконец, вернувшись, хотя и понимал, что если это полиомиелит, то болезнь инфекционная, сорок дней карантин, а последствия очень серьезные — паралич.
Но мать уцепилась за его предложение, как за соломинку. И они стали, точно опытные подпольщики, разрабатывать план действий…
Римма ПРОРОКОВА, д. Жуково
***
Близ дороги, за лесочком
Деревня Почевино стоит.
Сколько лет деревне этой!?
Сколько тайн она хранит!?
По дороге, среди поля,
По обеим сторонам
Расцвели кругом ромашки,
Расторопша и калган.
Береза стоит у колодца,
Словно сторож вековой.
Много тайн хранит береза
Про этот край прекрасный свой.
А под горкой в перелеске
Тихо реченька шумит.
Раскидала косы ива.
Туман над речкою висит.
Хороша ты природа в деревне,
Воздух чист, прозрачен и свеж.
Только люди ее покидают,
Уходя с насиженных мест.
Анатолий ГОРБУНОВ, с. Подвязновский
Ноктюрн
А у нас в деревне
Скоро ночь!
Освежил деревья
Майский дождь.
Я окно открою —
На зарю
В поле за рекою
Посмотрю.
Про себя отмечу:
— Дождь прошел,
И проходит вечер
Хорошо!
Вдалеке смолкает
Лай собак,
Ветер улетает
За овраг.
Полнится деревня
Тишиной,
И блестят деревья
Под луной.
Вероника ГОРБУНОВА, г. Иваново
Во власти метели
Огромными хлопьями падает снег,
И улицы вмиг побелели.
Приходит зима. Хорошо — не навек
Наш город во власти метели.
И кажется мне, что я в снежном плену —
Все мысли и чувства замерзли…
Вселенной души обниму тишину…
И катятся, катятся слезы…
Скатаю из снега большой белый ком
И спрячу в него все ненастья.
И светом надежды наполнится дом,
И снова поверится в счастье…
Огромными хлопьями падает снег,
И улицы вмиг побелели.
Приходит зима. Хорошо — не навек
Наш город во власти метели.
Еще вчера
Еще вчера сияли медью клены…
Они сегодня, сбросив свой наряд,
Вздымают к небу руки оголенные,
И тонут листья в лужах октября…
И на мгновенье показалось солнце,
Напомнило прощальный листопад…
Звенела осень тихим колокольцем,
Пьянил промокших листьев аромат…
Все чаще снится мне деревня
«Какая сладость все, что прежде
Ценил так мало, вспоминать…»
Иван Бунин
Все чаще снится мне деревня,
Где воздух пряный и родной,
Где тихо шелестят деревья
И словно шепчутся со мной.
Там травы, росами омыты,
В тумане прячется река,
И скрип колодца позабытый,
Плывут черемух облака.
Там зорька алая блистает,
И нежен первый солнца луч,
Там ночи тени тихо тают,
И небо звездное — без туч.
Там тропка каждая знакома,
И медом тянет пред грозой,
И детство там, и там — я дома,
Там по траве бегу босой.
Вновь просыпается деревня,
От пения охрип петух,
И гонит стадо меж деревьев
Парнишка — маленький пастух.
Лариса ДОРОХОВА, с. Буньково
Я играю с солнцем в прятки
В огороде полю грядки
И играю с солнцем в прятки.
Я от солнца прячусь в тень
Под рябину, под плетень.
А оно вновь догоняет
И до боли обжигает.
От его лучей горячих
Снова я за стену прячусь.
Не спасает и платок,
Он от пота весь промок.
… Прополоть сил не хватило:
Солнце все же победило.
Мне пришлось уйти домой,
Где прохлада и покой.
Солнцу лучше не перечить!
Дополю я все под вечер.
Лишь бы злые комары
Не прогнали до поры.
За вязаньем
Марине С.
В доме стало под вечер потише.
Сын Матвейка давно уже спит.
Опускается лампа пониже.
Вот уже и работа кипит.
Вновь мелькают послушные спицы,
И танцует в корзинке клубок.
И старается мастерица:
Вяжет дочке своей свитерок.
Постепенно, за петлею петля,
По изнаночной, по лицевой,
Ряд — зеленою ниткой, ряд — светлой
Прибавляет умелой рукой.
День, другой — и обновка готова.
Дочка Лиза примерила: «Класс!»
А потом повторится все снова:
Пряжа, спицы и новый заказ.
Автор не указал своего имени, ст. Ермолино
Весна
Расплескалось небо синевой,
птичьи трели стали звонче,
в воздухе повеяло весной,
заневестились березки в роще.
Оживает все кругом,
вот, вот готовы лопнуть почки,
на пригорке на крутом
распустились желтые солнышки-цветочки.
Сердце охватила сладкая истома,
и душа опять чего-то ждет,
не сидится мне сегодня дома,
беспокойное сердечко из дома ведет.
