С Ольгой Васильевной Калинкиной мы односельчане, но разговориться по душам довелось недавно впервые. И вот какую исповедь я услышала. Родилась она в деревне Курилово Калининской…
С Ольгой Васильевной Калинкиной мы односельчане, но разговориться по душам довелось недавно впервые. И вот какую исповедь я услышала.
Родилась она в деревне Курилово Калининской области 15 января 1937 года. Когда началась война, отца призвали в армию, а мать осталась работать в колхозе с тремя малолетними детьми на руках. Младшей девочке Але было всего два года, Оле — четыре, а старшему сыну Володе — восемь.
«Хоть и мала я была, но хорошо помню, как пришли немцы в деревню, — рассказала мне Ольга Васильевна. — Как мама плакала, когда они забрали в доме все съестное. А однажды днем загнали всех жителей в сарай. Поднялся крик, рёв. Поджечь сарай не дали партизаны. Немцев от деревни отогнали, а нас эвакуировали. Куда именно — не знаю. Вернее, не помню, мне шел всего пятый год. В Курилово мы вернулись в сорок пятом. Пришел папа с войны, контуженный. Он рассказывал, что при взрыве снаряда его ранило и засыпало землей, только ноги наружу торчали. Солдаты за ноги его и вытащили, отправили в госпиталь. Отец умер в 1947 году, зимой».
Моя собеседница замолчала, утирая слезы, а я старалась унять задрожавшее сердце. Хоть родилась после войны, но тоже выросла в деревне, в которой ребята-подростки были сплошь безотцовщина. Почти все мужчины ушли на фронт и погибли.
Успокоившись, Ольга Васильевна продолжила рассказ:
«Как-то раз мама с Володей и соседкой пошли в лес по ягоды. Набрали, уже пора домой, но мама увидела кустик, весь усыпанный черникой, и пошла к нему. Только наклонилась, произошли взрывы, один за другим. Там были немецкие мины, от войны остались. Маму разорвало в клочья. Собрали потом куски на байковое одеяло, так и похоронили.
Нас с сестрой определили в детский дом в городе Западная Двина, а Володя спрятался и так остался в деревне у бабушки. В детдоме я закончила семилетку, потом училась на штукатура-маляра, но работать начала на трикотажной фабрике. Пришивала пуговицы, вышивала, что поручали — то и делала. Из детского дома распределяли кого куда. Мне предложили учиться на швею в городе Шуе. Так я попала в Ивановскую область. В Шуе жила на частной квартире, выучилась на мастера верхней одежды. Работать направили в Иваново в швейную мастерскую на Лежневской улице.
В двадцать три года вышла замуж, родила двух дочерей. В деревне Никульское мы построили кирпичный дом. А в Учхозе, в соседней деревне Востра, я встретилась с Клавдией Никифоровной Горбуновой, заведующей медпунктом. Она позвала меня к себе на работу. Я топила печку, убиралась, днем помогала Клавдии Никифоровне. Так мы с ней проработали семнадцать лет.
Муж был шофером на заводе расточных станков, ему дали квартиру. В доме осталась дочь Ирина со своей семьей. А мы жили в Иванове, с младшей дочкой. Я после медпункта работала на галантерейной фабрике, сумки шила. Муж умер в 67 лет, так что я давно вдова. А живу сейчас с Ириной и зятем Володей в доме, который мы с мужем построили. Живу хорошо, в тепле и заботе».
«А брат, Володя, так и остался в деревне у бабушки?»
«Да. В восемнадцать лет его призвали в армию, и там с ним случилась беда. Были учения, на которых взрывались снаряды. Он вспомнил, как на его глазах погибла мама. Что-то, видно, случилось с головой, и он сбежал прямо с учений. Сбежал к тетке в Великие Луки. Его разыскали, медкомиссия признала недееспособным, дали инвалидность. Вот так «догнала» его война. Володя умер два года назад. Аля живет в Волгоградской области, у нее все хорошо, две дочери. Живет у младшей.
Скоро очередная годовщина Победы, праздник, а я в этот день всегда плачу. Не могу забыть, сколько горя принесла война».
Записала Е.Д. ЕЛИЗАРОВА, председатель первичной ветеранской организации, д. Никульское
