Много лет назад наше разношерстное братство, ежегодно сплавляющееся по рекам Ивановской, Владимирской, Костромской и Нижегородской областей, избрало меня летописцем этих суровых путешествий. Я исправно, сразу…
Много лет назад наше разношерстное братство, ежегодно сплавляющееся по рекам Ивановской, Владимирской, Костромской и Нижегородской областей, избрало меня летописцем этих суровых путешествий. Я исправно, сразу после залечивания ран, писал отчеты. Отчеты нравились людям. Люди до сих пор на улицах меня останавливают, спрашивают, когда читать. Даже зимой! Вот, не вру, честное пионерское.
Со временем я устал. Все мы устали. Но я просто за десять лет перебрал все слова и выражения, от которых щемит душу любого русского. Костер, на который можно смотреть бесконечно, но только после того, как закончат боевые вылеты ночные мессершмидты-комары. Река, которая днем тебя сжигает отражением солнца, а вечером лечит своей живительной влагой. Рыба, которая сначала смеется над тобой в заводях, а потом составляет весь твой рацион, делая нелепыми закупки тушенки и макарон. Ночные зарницы, внезапные ливни, грозы, заставляющие не выходить из палатки по двое суток. И, конечно, люди, которых мы встречаем в этих забытых правительством, но не Богородицей, местах.
Поэтому поэтам тяжело. Потому потом потом холодным обливаемся. Что слова закончились. Напишу просто отчет. Но по плану, представленному выше.
Разношерстное братство
Обычно наша бригада состояла из журналистов и рыбаков. У журналистов руки под перья заточены. Рыбаки слов чудных не пишут, зато на обед у нас всегда уха, а на завтрак — запеченная под костром рыба. В этот раз рыбаков было больше, чем журналистов, поэтому сплав был путешествием от одного затона до другого. Место действия — что и в предыдущих сериях. Унжа! Река-кормилица, река-зверь, когда-то ворочавшая мегатоннами бревен, а ныне — самая удаленная от цивилизации в ближайшей нашей ойкумене. Конкретно, поселки Дорогиня, Горчуха, Первомайка, посещенные нами два года назад. Еще тогда наши рыбаки присматривались к заводям, бились на спор, где есть сом, а где голавли. И мне приятно сообщить, что они знают толк в своем деле. И сом попал в перемет, и голавлей было немало, а в качестве бонуса — щуки и судачки на спиннинг. Сом до последнего думал, не соблазняясь тухлой вороной, которую один наш друг привез аж из Иванова. А на голову рыбы, выловленной тут же, взял сразу. И именно в том месте, где было запланировано еще два года назад.
Сам я ни разу не рыбак. Нет, конечно, рыбу я ловил сотню раз. Сидишь на бережку с только что срезанным удилищем и на хлеб или червя тащищь мелких рыбешек, которых тут же скармливаешь сидящему рядом котейке. Понять страсть моих друзей к закупке дорогущих катушек и блесен самой разнообразной формы мне трудно. Поэтому начались постоянные выходы в соседние поселки с целью изучения демографической ситуации. То, что меня, как писателя, интересует почему-то больше, чем рыба.
Костер плюс, комары минус
Друзья мои, путешественники! Наконец-то решена проблема комаров и мошек. Полностью! Ехать надо не в июне-июле, как мы в предыдущие годы, а только в августе. Я купил, конечно, пластинки, но они не понадобились. В моем совете есть, конечно, и подвох. В обычном нашем августе не только сплавляться, но и просто купаться в реке затруднительно. Холодно же. Но тут нам с погодой вдруг подфартило. Река, правда, уже не располагала к купаниям. Но у нас же есть секрет — мобильная баня. Поставил, разогрел, напарился — и с голой задницей, несущейся наперегон с воплем восторга, в реку.
Баня нам сослужила еще одну неплохую службу. Один день в путешествии не задался. Шпарил холодный и сильный дождь. Раньше в такие дни мы сидели под шатром и тупо играли в карты. Но в этот раз провели его в бане. Ведь палатку, являющуюся ее основой, можно и не топить до состояния парилки. Зато купаться под дождем, под грозой, это, если кто представляет, удовольствие из высших. Прости меня, Унжа, за сравнение — лучше любого хамама!
А костры мы жгли. В отличие от предыдущих сплавов, не стали брать газовую плитку. Готовили на костре. И просто так — для романтики. Но все правила мы соблюдаем, пожарным можно не беспокоиться.
Край света
Немного о транспортной составляющей. Добирались до Дорогини мы в этот раз на машине товарища, а не как прежде на «Газели». И правильно сделали. И дело не в скорости и комфорте. (Ехать пришлось всю ночь — это ведь край света, дальше чем Буй и Кадый, которые как известно черт три года искал.) Трасса «Вятка», прежде представлялвшая собой стиральную доску, в этом году оказалась удивительно неплохо заляпанной свежим асфальтом. Но вот самый конец пути дался нам с большим трудом. Цель нашего путешествия лежала на левом берегу Унжи. Нашли мост, обозначенный на карте. Но он оказался едва ли не пешеходным и под нами изрядно раскачивался.
Поперек реки раньше было множество паромных переправ, о которых сейчас напоминают лишь сгнившие и развалившиеся пристани. Вдоль берега стоят проржавевшие хранилища для топлива с надписями «Огнеопасно». Мое внимание привлекла ржавая табличка над покосившимся забором «Склад №11». Вспомнив хулиганское детство, я тут же перелез через забор и изучил территорию. Тишина, в развалинах каких-то сараев свищет ветер.
Два года назад мимо нашей стоянки постоянно проносились моторки, местные рыбачки следили за нами, чтобы мы ненароком не проверили их сети. По берегам стояли лесовозы. А в один из дней и вовсе мимо наших палаток проехали несколько черных джипов с деловыми суровыми мужчинами, которые останавливались, неодобрительно смотрели на нас, созванивались с друзьями и ехали дальше. В этом году никто не тревожил наш покой. Видимо, потому что поход прошел исключительно в будние дни, не задев уик-энда.
А люди как тучи
Ну, и о людях. Они в тех местах другие. Не плохие, скорее, хорошие. Но другие. Не знаю уж почему, видимо, не сезон, но других рыбаков мы не встретили. В июне они мимо нас на своих моторках постоянно проносились. А тут — тишина, благодать, покой.
То же самое можно сказать и о поселках. Идешь по центральной улице — половина домов пустые, полуразрушенные. Я ходил и в жару, и в дождь, так что могу сказать, что за два года либо население поуменьшилось, либо дачники разъехались. Только памятники воинам, погибшим на Великой Отечественной войне, по-прежнему монументальны, в отличном состоянии, и утопают в цветах.
И в этой самой Дорогине, где я сделал множество фотографий самых живописных развалин, захотелось мне посмотреть, что стало со зданием многоквартирного дома, где меня два года назад хотели забодать козлы, спавшие внутри. Было жарко, вот они там и прятались от солнца. В этот раз козлов там не оказалось. Я уж было начал думать, что и козлятину тут всю съели. Но через два дома с ними повстречался. Они в непринужденных позах расположились на крыльце приличного на вид здания с надписью «Добро пожаловать». Захожу я в магазин (а магазинов в тех местах по-прежнему больше, чем жителей) и спрашиваю: «А что это за здание с козочками в качестве посетителей?» Женщина смеется и отвечает: «Козлы у нас везде — и на почте, и в администрации. А это наш клуб. Очаг культуры. Приходите вечером на танцы».
Но мы не пришли. Не за этим ехали. А за мерцанием костра, за отражением соседнего острова в реке, радугой во все небо и за удивительной завораживающей тишиной. В общем, читайте первый абзац.
Александр Горохов
