В Мантурово мы прибыли уже заранее суровыми, готовыми идти хоть на суковатых бревнах по голубому полю, а в Макарьев — уже умиротворенными, добрыми, как дети…
В Мантурово мы прибыли уже заранее суровыми, готовыми идти хоть на суковатых бревнах по голубому полю, а в Макарьев — уже умиротворенными, добрыми, как дети или утомленные полуденным солнцем лохматые псы.
В прошлом году свой юбилейный десятый сплав команда, в которую входят ивановские журналисты и их друзья, провела по Унже. Причем, выбрали мы самое нижнее течение этой крупной реки — от Макарьева до устья. Практически, шли мы по Волге — Унженскому заливу Горьковского (Юрьевецкого) водохранилища. Разливы там красивые, море островов, но для наших легких лодок встречный ветер с Волги служил изрядным препятствием. Хотя завершение регаты — через Юрьевецкое море — было шикарным.
Вот тогда мы и решили, что по таким морям больше не пойдем. Но Унжа с ее лесистыми берегами и отличными стоянками нам понравилась. И в этом году мы снова пошли по ней. Только отрезок выбрали другой. В Макарьеве на сей раз мы пристали, а стартовали в Мантурове.
Былинные места
Помню, в детстве мой друг, ежегодно гостивший летом у бабушки на Нёмде, уверял меня, что есть в РСФСР Макарьевская и Мантуровская области. И он был недалек от истины — назвать районами эти удаленные от цивилизации земли язык не поворачивается. Сто километров там — это кот чихнул. От Костромы до Мантурова — 250 км. Причем по ужасающей трассе «Вятка», которую ремонтируют годами так, что проехать в этот медвежий угол все труднее и труднее.
Еще собираясь в путь, я обнаружил, что в отличие от Макарьева, древнего города монастырского происхождения, у Мантурова, древнего села (с 1617 года), статус города которому был присвоен лишь в прошлом веке, очень интересный герб. Аж процитирую: «В лазоревом поле на сплавляемом по серебряным волнам золотом суковатом бревне восстающий грифон того же металла с червлёными глазами и языком, имеющий все четыре лапы наподобие львиных и с черными когтями; грифон правит при помощи золотого шеста, держа его передними лапами».
Сразу стало понятно, что это про нас. Особенно, про сплав, черные когти и червленый язык, вырывающийся из пасти.
Коробки с карандашами
На деле Мантурово оказалось городом не самым выдающимся. В наше суровое время на краю земли других и не встретишь. Но Макарьев, хоть и гораздо меньше по числу жителей, имеет хотя бы действующий монастырь и красивые храмы. В Мантурове — только трубы, да и те дымят по чуть-чуть и неестественным дымом.
Еще при подъезде к городу мы обнаружили, что поленницы у местных жителей — удивительно красивые и ровные. Будто коробки с карандашами. В них не поленья, а узкие такие, гладкие чурбачки без сучков и задорин. Разгадали загадку сразу. Это не дрова, а отходы местной фанерной фабрики. Именно до такой толщины (ужины) раскатывают стволы при вытяжке фанерного листа. Впрочем, местные уверяют, что и этой единственной фабрике тут недолго осталось.
Конфеты есть?
На первой же стоянке, когда мы утром проснулись после длительного путешествия (поезд, машина, лодки), к нашим палаткам подошел, нарочито поигрывая топориком, мужчина. Сказал, что тут неподалеку рыбачит с внуком, и что им еще вчера очень понравились наши песни над рекой.
Увидев, что мы не агрессивны, не быкуем и не из Москвы (что важно), рассказал, что фанерный завод захватили москвичи, а Сашка (видимо, бывший местный начальник, который мужиков уважал и платил им зарплаты вовремя) переехал в Макарьев. Впрочем, выяснилось, что у Сашки во всех соседних районах немало лесосек и пилорам, так что добрый человек не пропал. А вот местным без него хреново, поскольку москвичи только дачи себе строят, а народ увольняют и вообще не уважают. От самогона мужчина отказался, а пакет леденцов внуку взял. Даже топорик на время в сторону отложил.
Через дебри Унжи
И вот затем началась красота. Трубы и лесопилки остались позади, а мы окунулись в дебри Унжи. Ну как, дебри. По правому берегу, правда, шумела трасса, но в отдалении, на горах. И церковки иногда появлялись. А вот по левому берегу до самого Макарьева не было ни одного населенного пункта. Река нас сразу и порадовала, и огорчила. Дело в том, что оказалась она здесь ничуть не уже, чем в нижнем течении — разливы великолепные. «Второй паводок», — пояснили нам потом. Зато какие виды, какие закаты! Беда была, конечно, с мошкой. Нам казалось, что она только облепляет, мешается, но не кусает. Ничего подобного — волдыри потом долго не сходили.
В первые дни очень интересным оказалось знакомство с животным миром. Река петляет, так что на левом, необитаемом берегу Унжи шли, сменяя друг друга, болота, пляжи, леса и высокие песчаные обрывы с соснами. Пристаешь к берегу, и сразу прыскает во все стороны какая-то живность. Обычно ужи, гревшиеся на склонах. Одного из них мы засняли — он довольно долго плыл вдоль борта нашей лодки с высунутой из воды головой. Такая мелкая унженская Несси. Была и дичь покрупнее. Хотя к стоянкам в световой день никто не выходил, мы постоянно видели следы медвежьих когтей на березах и, пардон, отходы жизнедеятельности млекопитающих гораздо крупнее нас.
Михалыч, дай им рыбы
За первые дни практически не встречали рыбаков. На Лухе или на Нерли к нам сразу обращались местные: здесь сети не ставьте, а вот там — можете. Стоило выйти на берег, появлялся смотрящий — не его ли снасти мы решили проверить. На Унже — тишина. Может, конечно, не сезон, но на других реках сейчас ловят — и немало. Где-то на третий день встретили мы двух добрых людей на моторке. Практически самаритян. Они были неплохо экипированы и смотрели на нас, как на удивительных насекомых.
— Вы откуда, ребята? — спросил молодой человек.
— Из Мантурова.
— На что ловите?
— Ни на что.
— А куда путь держите?
— В Макарьев.
В мозгах у самаритян что-то щелкнуло.
— Туристы, что ли?
— Ага. Сели вот в лодки, ждем, когда теченье принесет.
Молодой посмотрел на старшего и сказал две удивительные фразы:
— Михалыч, они еще более ё…тые, чем мы. Дай им рыбы.
Добрые люди оказались москвичами, ежегодно приезжающими проведать родину. Охотно сфотографировались с нами. По их наводке мы посетили и их родное село. Где взгрустнулось нам очень сильно.
Представьте, большая деревня, много заброшенных домов, часть из которых превратилась в руины. Валяются всякие детали от сельхозтехники, рядом ржавеет гусеничный тягач, больше похожий на танк времен второй мировой. И невдалеке домики, гуляют куры, дети — такая экзотическая дача. Все поленницы из кругляшей исписаны традиционными формулами «Маня + Саня» и «Оля + Коля», только современными красками. И все это над той же рекой, когда-то ворочавшей тонны сплавных бревен, а теперь несущей лишь нас, любопытных путешественников.
Встречали мы и традиционные таблички о том, что должны беречь лес. Они прямо нас обвиняли: «В 8 из 10 пожаров виновен человек». А кто виновен в этой разрухе? Ну, уж точно не природа.
Поддай парку, дружище!
Чем в этот раз порадовала Унжа, так это мощным течением. В прошлом году, особенно против ветра, приходилось упираться, искать фарватер, прятаться под берегом. На этот раз наполненная дождями могучая река несла нас уверенно, надежно — только выбирай курс. В связи с этим мы сделали пару стоянок, на которых парились в нашей мобильной бане.
Холодное лето 2017-го в эти минуты проходило мимо нас, из бани ведь так классно нырять даже в ледяную реку. Но в целом было, конечно, тяжело. Когда на реке затяжной холодный дождь, с ним трудно бороться. Меня, например, друзья прозвали Санька — Две Куртки. Одна была красная, другая — зеленая, так что меня можно было принять за отмороженного болельщика «Локомотива».
Слава Богу, палатки непромокаемые, матрасы быстронадуваемые, а газовая плита не зависит от дров. Костер — наш главный друг во все эти годы — в последнее время стал скорее духовным и декоративным центром стоянки, возле которого принимают разные ритуальные позы люди, желающие обсушиться и пообщаться. Пища готовится отдельно, а потому быстро и качественно.
Идите, откудова ехали!
Ближе к Макарьеву погода наладилась. Я традиционно в первый же солнечный день сгорел, о чем узнал впоследствии. И мы стали часто выбираться на берег, поскольку там появились люди и населенные пункты. Население в этом угле Костромской губернии оказалось недоверчивым и саркастическим. Но добрым.
Вот, к примеру, пристаем мы к берегу во Владимирской области. Все сбегаются посмотреть на людей в ярких зеленых куртках, хотя и слегка закопченных. «Есть у вас тут магазин? — Есть, но вы туда не дойдете. — А вот у вас скутеры, довезите нас. — Поехали».
В Ивановской области немножко суровее. «Нет у нас здесь магазинов. И скутеров нет. Вона сами какие здоровые. П…дуйте, пока не дали».
В Костромской глубинке поначалу тоже настороженно. Мужики: «Вы откуда? Из Иванова? А как вы сюда поднялись-то? Ааа, на машине приехали. Магазин? Да километрах в десяти. Идите, быстро дойдете». И наоборот — бабы: «Идите, откудова ехали. И не смущайте наших мужиков. Что говорите? Нужно помогать людям? Да были бы вы люди!»
В итоге один хороший мужчина довез нас с другом до соседнего села, пообещал, что продавщица скоро придет. Она через час пришла, выдала нам продукт, а на вопрос, как добраться обратно, посоветовала… пройтись по дворам. Но нашелся добрый человек, который нас подбросил на мотоцикле с коляской. С дикой скоростью — жена ведь дома боялась, что мы его убьем. Почему я не вылетел в кювет, до сих пор не пойму. Но товарищи, заждавшиеся нас на реке, засняли эту дивную картину с партизаном, везущим двух оккупантов.
Утомленные солнцем
Наконец, прибыли в Макарьев. Я всегда считал, что это солидный райцентр. Оказалось, всего 6,7 тысяч жителей (в том же удаленном Мантурове — и то 16 тысяч). Патриархальный городок, ведущий свое начало с 1439 года, когда святитель Макарий Унженский и Желтоводский основал здесь обитель. На гербе Макарьева, в отличие от огнедышащих грифонов Мантурова, колокола. И это как-то символично вышло. В Мантурово мы прибыли уже заранее суровыми, готовыми идти хоть на суковатых бревнах по голубому полю, а в Макарьев — уже умиротворенными, добрыми, как дети или утомленные полуденным солнцем лохматые псы, готовыми слушать благовест. Благо тут же и тележка подкатила и понесла нас до самого Иванова.
Александр ГОРОХОВ
