Разговаривать с Натальей Иванченко легко и трудно одновременно. Легко — о чем ни спроси, тут же подхватит тему и столько расскажет, волнуясь и торопясь, что…
Разговаривать с Натальей Иванченко легко и трудно одновременно. Легко — о чем ни спроси, тут же подхватит тему и столько расскажет, волнуясь и торопясь, что диву даешься, как это она помнит все, даже случившееся еще в детстве. Трудно — приходится деликатно искать паузу, чтобы не застрять надолго на этом отрезке ее жизни, а перевести беседу в другое русло.
Гимн доброте
Читателям «Нашего слова» Н.С. Иванченко знакома: ее стихи иногда появляются в газете сейчас и часто печатались прежде, когда районка называлась «Красным знаменем». В них всегда присутствуют любовь и доброта.
Хотя она пишет с детства, первый сборник ее стихов «Факел любви» вышел в 1999 году в ивановском книжном издательстве «Талка». В предисловии Евгений Глотов, руководитель литературного объединения «Основа», назвал сборник доброй и добротной книжечкой, главная героиня которой — её Величество Женщина, Берегиня.
Душа автора — ранимая и раненная — в каждом стихотворении, в том числе и этом:
Я отрицаю месть как таковую.
И вопреки людскому естеству,
Перековав вражду на «мировую»,
Я правой остаюсь по существу.
По существу достоинства и долга.
И, поборов отчаянье потерь,
Собой не дам тебе я править долго,
Возмездия во мне просящий зверь.
Я лучше переплавлю муки в строчки
И подарю красивой — без стыда.
Оберегай поэта острый почерк,
Моей души полночная звезда.
Моей души отрада и спасенье.
И запивать не буду пыл вином.
С тобою под созвездием Везенья
Мы вновь по жизни в близости пойдем.
И, делая ошибкуроковую —
Ведь плотью остаюсь по существу, —
Я отрицаю месть как таковую.
Благодаря поэта естеству.
Наталья Иванченко — обладатель премии «Золотое перо России» (2001 год), автор нескольких выпусков самиздата, литературный участник альманахов «Невский проспект», «Радуга». Член литературного объединения «Жаворонки» (г. Кохма).
Недавно на вечере «Поэзия объединила нас» в Новоталицком ДК Наталья Станиславовна, обращаясь к собратьям по перу как дорогим друзьям, желала им литературных успехов, а газету просила возобновить творческие встречи в редакции. Никак не выходило у меня из головы то выступление, потому что в нем была какая-то грусть, даже боль, которую Наталья старалась скрыть.
Горечь утрат
И вот сижу в ее маленькой квартире в Ново-Талицах. Хозяйка безмерно рада гостю. Она болеет, из дома выходит редко, а навещает ее лишь подруга Надежда. Только Надя и знает, как тяжело пережила Наталья два удара судьбы. В конце августа похоронила мужа, а через месяц с небольшим — мать. И как всегда бывает в таких случаях, мучает не только горечь утраты, но и чувство вины. Даже если совсем ни в чем не виноват, человек все равно корит себя: больше надо было любить, жалеть, помогать…
Не знаю — почему, но в минуты такой горести утешением человеку часто бывает его исповедь. Вот и Наталья рассказывает о своей жизни, вспоминает и на глазах меняется: уже и улыбка появляется, и шутит, и показывает дорогие сердцу, памятные вещицы, которые привезла из родительского дома в Писцове.
Дом теперь опустел. Много интересных предметов мать Натальи успела передать писцовской библиотеке, где имеется музейная краеведческая комната. То ценное (с точки зрения истории, по мнению Натальи), что осталось, она перевезла к себе в квартиру. И теперь один угол комнаты заполнен книгами, документами, другой — игрушками, прихожая — иконами, есть даже 17 века. В серванте — посуда, какую сейчас встретишь разве что у антиквара. Представляю, как Наталья Станиславовна мысленно разговаривает с экспонатами этого домашнего музея, ведь о каждом она знает все — когда появился, зачем, кому принадлежал.
Где мать — там и дом
Мама Натальи была незаурядной личностью. Родилась в 1934 году. Окончив педагогический институт, работала в Красноярском крае, Владимирской и Ленинградской областях. Почетный гражданин города Тихвина, там она проработала в школе 26 лет. Уйдя на пенсию, вернулась в Писцово в родительский дом. Наталья так вспоминает о ней: «Была влюблена в свой предмет, в географию. С учениками объехала полстраны, где только ни бывала! Она всегда стремилась узнавать новое. Беспокойная была, строгая. И очень красивая женщина. Вот посмотрите на фото».
Маленькая Наташа жила с ней в Писцове, потом в Канске Красноярского края. Среднюю школу окончила в городе Тихвине Ленинградской области. Но в вуз мечтала поступать только в Иванове. Не получилось. Оставалась неделя до начала приемных экзаменов в мединститут, когда ее вызвали в ректорат и сказали, что с близорукостью минус четыре ей лучше выбрать другой вуз.
«Мама тогда гостила в Писцове, — вспоминает Наталья. — Приезжает в Иваново, сидим с ней на лавочке в сквере и расстраиваемся: что же делать? Рядом — газетный киоск. Мама покупает справочник вузов, листает и говорит: «Вологда, молочный институт. А в Вологде живет сестра моей подруги…».
Мне в тот момент было все равно. Я так мечтала стать врачом, и вдруг — облом. Ладно бы, из-за оценок в аттестате — не сплошь пятерки, а из-за моей близорукости».
Душой — в Иванове
В вологодский институт Наташа поступила легко, хотя конкурс был — шесть человек на место. Оказалось, этот институт вовсе не в Вологде, а в двенадцати километрах от города. В нем готовили технологов для предприятий молочной промышленности всего СССР, в том числе и специалистов по продуктам стратегического запаса: твердым сырам, сухому и сгущенному молоку. И грело молоденькую душу, что это первый в мире молочный институт, открытый еще до революции.
Через пять лет она получила направление на работу — главным инженером на молокозавод в городе Красное Смоленской области. Завод оказался еще недостроенным. Добилась через министерство перераспределения в Иваново и с 1 сентября 1976 года стала работать в областном управлении молочной промышленности. В качестве инженера производственного отдела Наталья, тогда еще Синицына, курировала все молокозаводы области и была секретарем комсомольской организации.
Было две свадьбы…
По распределению из Вознесенского техникума молочной промышленности Краснодарского края приехал тогда в Иваново техник-механик Василий Иванченко. Ивановский комбинат тогда славился, перерабатывал в сутки пятьсот тонн молока. Рядом были маслобаза, маргариновый завод. Василий пришел вставать на комсомольский учет. Наталья Станиславовна и сейчас любит пошутить, а в той далекой юности без юмора вовсе не обходилась. Сказала ему: «Мы мечтаем замуж за инженеров, а техники-то вроде тоже ничего». Она пошутила, а он воспринял всерьез.
Как журналисту, мне очень жаль опускать рассказ Натальи о долгом периоде ухаживаний, связанных с этим недоразумений с подругами, всяких переживаний, вплоть до того, что ему с паспортом в руках пришлось доказывать ей, что «русский я, вот смотри — в паспорте написано». Но в небольшую газетную заметку это не вписывается, и сообщаю только итог: она вышла замуж за Василия.
«Представьте, — говорит сегодня Наталья, — мой вес был 54 килограмма, а рост — из-за сепаратора не видно. Василий — 120 килограммов и ростом метр восемьдесят шесть».
Свадьбу играли два раза: скромную — в ивановском ресторане «Русь» 28 октября 1978 года и через неделю на Кубани — шумную, многодневную.
Жизнь прожить — не поле перейти
Сейчас их дочка Люба живет в Питере, все замечательно: успешный муж, в доме достаток. Василия больше нет, лишь во сне она может увидеть и услышать его. Проводила в последний путь маму — тяжесть на душе невыносимая. Не зря говорят: «Пока мать жива, человек на земле не сирота». Лишь сейчас, когда самой уже за шестьдесят, она поняла всю горькую глубину слова «сиротство».
Я намеренно не пишу о времени, когда Наталья Станиславовна Иванченко работала в совхозе «Тепличный», о том, как прошелся и по ней каток «смуты 90-х». В это время всем, за редким исключением, пришлось выживать и выбирать между правдой и кривдой. Наталья не купилась на кривду, хотя могла бы, при ее умении встраиваться в жизненные условия. Она сажала картошку, выращивала домашнюю живность. Выжила и сохранила в себе поэтическое восприятие мира.
«Нетерпимостью к фальши больна…»
Сейчас в ее стихах больше грустных, философских ноток, но зато нет дежурных слов, которые лишь для связки мыслей.
Уходящему году
Через призму событий и лет,
Отраженные в зеркале мнений,
Чередой поражений, побед
Моей жизни проходят мгновенья.
Я себя испытала сполна
И позором, и горькою славой.
Нетерпимостью к фальши больна,
Чаще битой была, чем неправой.
Ледяной равнодушья сквозняк,
Зной любви без стыда и печали
Не прошли для меня просто так —
Как булатную сталь закаляли.
Этот год с благодарностью будь
Мною принят и понят. Ты прожит
В тупике ожиданья. Но путь
Свой до срока не стану итожить.
Я стальною иголкой в стогу
Вряд ли снова теперь затеряюсь.
Раньше что не могла, то смогу,
Всё верну, что во мне потерялось.
И предшествием будущих дней,
И предчувствием мира и силы —
Слово просто хороших людей
И твой взгляд ненавязчиво-милый.
* * *
Осень, люблю тебя очень.
А в юности — лето любила.
Годов загустевшая просинь…
Всё было, всё было, всё было.
Предательства, дружбы, любови
Прошли чередою бесследно.
Кажусь себе ныне героем
Туманной и лунной легенды.
Ковыль под окном, как былина,
Мне сны древних вех навевает.
Марины кудрявой рябина
Ветвями у дома качает.
Земля дышит сном и покоем.
Уже неизбежно и скоро
Отжившее тихо покроет
Снегов очищающих полог.
Наступит пора очищенья,
Покоя. И копятся силы
Для новых Природы свершений
Чрез тлен и безмолвье могилы.
Держу в руках толстую растрепанную тетрадь, в которой стихи Натальи разных лет. «Не понимаю, — говорит она, — как это иные заявляют о себе: «Ни дня без строчки». Ко мне стихи приходят неожиданно, тогда и хватаю скорее ручку и бумагу. Но сейчас совсем не пишу. Не могу».
Я сочувствую ее состоянию и от всей души желаю доброго здоровья, творческого подъема и сил для создания новых произведений. Верю, что она не раз еще порадует читателей своими стихами.
Галина ДЕМИДОВА
