В 2015 году редактор «Нашего слова» Александр Горохов опубликовал в газете свои «Лухские хроники» — путевые заметки со сплава по реке Лух. И хоть к…
В 2015 году редактор «Нашего слова» Александр Горохов опубликовал в газете свои «Лухские хроники» — путевые заметки со сплава по реке Лух. И хоть к Ивановскому району они не имели отношения, многим читателям публикация запомнилась.
В этом году ивановские журналисты, ежегодно сплавляющиеся по рекам Ивановской, Владимирской, Костромской и Нижегородской областей, отправились в свой путь уже в 10-й раз. И для десятого — юбилейного — сплава выбрали реку, по своему водоизмещению на порядок превышающую пройденные прежде Нерль, Клязьму, Лух и Желвату. Это Унжа, приток Волги на границе Костромской и Нижегородской областей, причем, её нижнее течение: от города Макарьев с его чудесным монастырём до впадения в Волгу. По итогам сплава и появились «Унженские хроники».
Не река, а море
Сплавляться на наших надувных лодках по огромной реке было, конечно, рискованно. Если бы не поддержка друзей, доставивших нас из устья этой могучей реки в Юрьевец на «водомёте» (катере, прежде работавшем плотогоном), мы бы на эту авантюру не решились. Но вот собрались — и теперь ни чуточки не жалеем. Несмотря на свирепый гнус и несколько затяжных дождей. Потому что вот в таких походах и рождается в человеке чувство Родины. Огромной, незнакомой, опасной, но всё же такой близкой и родной. Дистанции огромного размера чувствуются всеми органами, включая внутренний глаз и среднее ухо.
Люди, знающие меня, не поверят в такой квасной патриотизм. Да, я не раз бывал за бугром и против запретов на выезд в мои любимые страны. Но когда мы, уже завершившие наш переход, отдыхали на палубе «водомёта», перевозившего нас через Волгу, я как раз вспомнил свою прошлогоднюю поездку по Балтике. Так вот, устье Унжи с её островами, с расположенными на высоких горах посёлками, с настоящими штормами, на мой взгляд, так же красиво, как и шхеры Стокгольмского архипелага. А то и круче. Равно как и изучение прибрежных посёлков, заброшенных, сталкерских мест, нравов местных людей — гораздо интереснее разговоров с мяукающими тайцами или лающими немцами. Познавательнее для журналиста — так точно.
Конечно, были у сплава и минусы. Первый — даже не объём реки, сравнимой с Волгой. А её густозаселённость. Только первая случайная стоянка в кустах шиповника была здесь кратким отлучением от цивилизации. Все остальные располагались вблизи от населённых пунктов, а одна так и вовсе — в компании пяти лесовозов. В следующий раз (а я надеюсь, что он случится) мы выберем либо маленькую глухую речку, либо верхнее течение той же Унжи — от Кологрива до Мантурова. Благо маршрут уже давно протоптан. Хоть там нам и обещают любопытных медведей. Но они всё же интереснее, чем десятки рыбаков и мириады комаров.
Плюс же неоспорим. Виды мощных разливов греют душу и рыбака, и фотографа, и певца. А в этот раз с нами сплавлялся великолепный музыкант, превративший наш вечерний хриплый хор в стройное пение.
Корабли, поезда, лесовозы…
В связи с тем, что сплав наш был десятым, т. е. юбилейным, мы решили возобновить старую традицию — добираться до пункта отправления на поезде. Поехали сначала в Кинешму втроём, налегке, так как трое наших товарищей уже ждали нас в Кинешме. Затем последовало 150-километровое автопутешествие до Макарьева. Если кто не понимает, как это на самом деле далеко, я напомню русскую поговорку «Буй да Кадый чёрт три года искал». А от Кадыя до Макарьева нам еще пришлось проехать немало.
В самом Макарьеве, древнем городе с разрушенным храмом и восстановленным монастырем, мы задержались надолго. «Соболь» сходу застрял в песчаной дороге, аккурат перед табличкой «Переправа». Затем на самой переправе, где я снимал всю хронику путешествия, на меня с криками напал местный мужик. Дело в том, что перед нашим приездом они утопили в реке то ли сеялку, то ли веялку, и, доставая её с помощью трактора, очень опасались, что о происшествии узнает начальство. Поняв, что мой репортаж выйдет в ивановских СМИ лишь через неделю, виновник безобразия успокоился. И только ходил вокруг нас с замечаниями: «А там же ветер с водохранилища? А моторов у вас нет. И куда вы попёрлись?» И потом мы километров десять гребли, чтобы Макариев-Унженский монастырь, звонивший нам с холма колоколами, спрятался за горизонтом и позволил нам сделать первую стоянку.
На всей реке мы и впрямь не выявили других сплавщиков — сплошь одни рыбаки и лесовозы. Недаром на одной нашей стоянке — под дубами — мы нашли табличку «Эвакуатор» с номером добрых людей. Рыбаков с моторками и сетями — завались. Лесовозов — ещё больше. На одном было написано «Ликие Луки» (первые буквы стёрлись).
Но ветер можно было преодолеть с подветренного берега, а течение найти в фарватере. Было сложно, но норму за день мы выбирали. Вот только таких чудес, как унженские паромы, мы в Ивановской области прежде не встречали. В самом Макарьеве машинки переправлял катер, тянувший баржу, подцепив её боком. А у села Дорогиня ходит настоящий СП-29 — на вид что-то среднее между танкером и «Титаником».
Территория сталкеров
Основные унженские посёлки — Дорогиня, Первомайка, Горчуха — располагаются на левом, высоком берегу реки. И, как сказали аборигены, трасса до Нижнего Новгорода здесь будет проложена не в нынешнем веке. А основная дорога идёт по правому берегу. Потому и паромы. А посёлки, прежде огромные, с тысячами жителей, нынче полуразрушены. Главным символом похода стала огромная заброшенная Унженская лесозаготовительная контора: заасфальтированная территория в несколько гектаров — для сталкеров. Когда-то здесь сотни рабочих скатывали в реку миллионы кубометров леса. А теперь — куча металлических ангаров, в которых ветер свищет, брошенные наспех вещи, и само здание конторы, на железных ступенях которого сварщики когда-то выварили надпись «Нормы меньше. Зарплаты больше».
Нет, с такими промышленно-инфраструктурными руинами мы сталкивались и раньше. Чего стоили Две Башни на нижнем Лухе, оказавшиеся быками разрушенного железнодорожного моста. Или здание старейшей текстильной фабрики в посёлке Стародуб на Клязьме. Да, даже плотина Петровского спирткомбината, по которой мы лазили в нашем первом походе десять лет назад, и которая теперь тоже канула в реку.
Но на Унже это было что-то огромное, с гулким эхом, с почему-то не разграбленной лентой лесопилки, со стульями в кабинете директора и даже ведром уборщицы, будто покинувшей кабинет пару минут назад.
На реке все по-другому — и климат, и еда, и песни
Когда мы только готовились к сплаву, нас всё пугали погодой. Хотя я вас уверяю, что для сплава по среднерусской реке температура воздуха и должна быть невысокой. Если бы мы сплавлялись в те дни, когда на Иваново обрушилась тропическая жара, то в первый же день сгорели бы, и сутками не вылезали из реки.
На реке — совсем другой климат. Сейчас тучка, через полчаса — солнце, ещё через час — проливной дождь. Но всё это терпимо, если продукты, одежду и телефоны держать в непромокаемых пакетах. А вот с купанием сначала было сложно. Бррррррррр! Одна мысль о заходе в реку пугала. А купаться было надо. По целому ряду причин, первая из которых — укусы паршивых крылатых тварей. Руки-ноги уже к вечеру первого дня чесались нестерпимо. И тут нам, как землянам на планете Плюк, на помощь пришла «Гравицапа».
Это чудесная такая разборная печка, с огромной трубой, в мгновение ока превращавшаяся в водогрейный котел с чудовищной тягой. Она устанавливается внутри специальной плотной палатки «Мобиба» (Мобильная баня) и даёт пар уже от первых двух сухих поленьев. Стояли мы в красивейших дубовых и берёзовых рощах, поэтому в свежих вениках недостатка не было. И как только мы чувствовали предел раздражения от укусов насекомых и собственной немытости, тут же шли в баню. А из бани — в реку. И так несколько раз, пока счастье тела не передавалось душе. Ну, и сразу же следовал ужин и вечерний концерт.
Все наши путешествия разделялись на два типа. В одних мы уединялись в лесах и болотах с целью экзистенциальных опытов. Во вторых плевали на уединение и регулярно изучали быт и нравы местного населения посредством боевых наскоков на мирные сёла и деревни. Унжа явно относится ко второму варианту. Мы и сами никуда не хотели идти. Так люди начали приходить к нам. Заняли стоянку, поставили баню, готовим пищу. И вдруг мимо нас проезжает один джип, второй, третий… Из каждого выходят люди, смотрят на нас и обсуждают: «Нет, у них баня, они тут надолго». И едут дальше. В общем, из-за нашей бани явно какой-то крутой сходняк перенесли.
Село-то большое, да два человека…
В итоге мы сами тоже захотели изучить быт и нравы местного населения. Рыбаки же неразговорчивы. Поэтому мы вылезали на берег и шли в очередной посёлок. Когда-то богатый, а ныне разорённый. Мне запомнилось, что в одном из них крыши домов, заборы, стены магазинов — всё было покрыто рекламными баннерами. В том числе, ивановского «Текстиль-профи».
В Дорогине меня атаковали козлы. Жуть! Я заглянул в заброшенный дом, а козлячье стадо спало там в тени. И все они в мгновение ока вылетели мне навстречу. Кроме главного козла, который вышел на середину здания и пригрозил мне рогами и трясущейся бородой.
Там же, у магазина, я получил ещё один привет из Иванова. Подъехавший на велосипеде простой мужик, общавшийся с местной пьющей гопотой, спросил у нас, откуда мы. И оказался… бывшим директором магазина «Магнит» на Сортировке. Сказал, что вернулся домой, потому что на Унже лучше. И, знаете, я ему верю.
В другом селении мы проходили мимо клуба. И заинтересовались советским граффити на его стене. Скульптор явно был любителем малых форм — это я о размере груди изображённых в смальте работниц. Думаю, ему вряд ли много заплатили в профкоме местной промышленности. Зато во всех этих посёлках — Горчуха, Дорогиня, Первомайка — стояли памятники Героям войны. Хоть и однотипные, но очень красивые. Не просто потёртые обелиски с выбитыми фамилиями, а грустные матери или героические бойцы. И, кстати, в отличном состоянии.
Во всех этих населённых пунктах меня также потрясло количество цветов, велосипедистов, едва не сбивших нас при высадке, и автомобилей, очень резво носившихся по узким поселковым трассам. Оказалось, что это — не местная особенность. Потому что в нашем Юрьевце мы увидели то же самое.
Главное же отличие этого сплава, скажем, от Клязьминского — это двухчасовое путешествие на водомётном катере от Козлова в Костромской области до Юрьевца. Вот где мы увидели настоящее море!
Так что не нужен нам берег турецкий. У нас у самих под боком есть и море, и пляжи, и путешествия с приключениями. Как на курорте побывал, пусть и с комарами. И все это бесплатно! Не считая обычных расходов на еду, проезд, антикомариные средства, газ для плиты и прочее, на что мы в городе тратим гораздо больше. А уж о красоте наших лесов, крутых обрывов, заливных лугов, разливов реки, я и не говорю. Все-таки лето в России — это целая жизнь.
Александр ГОРОХОВ
