Родился Виталий Петров в Калининской области (ныне Тверская) в деревне Дурулино. Войну и Победу встретил там же. Затем окончил Ленинградскую школу киномехаников на Невском проспекте.…
Родился Виталий Петров в Калининской области (ныне Тверская) в деревне Дурулино. Войну и Победу встретил там же. Затем окончил Ленинградскую школу киномехаников на Невском проспекте. Женился на ивановской красавице Нине Иринеевне и переехал к ней в Подвязновское сельское поселение, село Железнодорожный. Работал и учился в Ивановском энергетическом институте (инженер-электрик). До выхода не пенсию работал на «Почтовом ящике №1» — базе госрезерва. В следующем году отметит с супругой «Бриллиантовую свадьбу».
Прерванный праздник
— Виталий Михайлович, как Вы встретили войну?
— 22 июня мы в деревне отмечали день окончания весенней посевной. Гуляли всем колхозом. В 17 часов по местному радио, которое висело у нас на столбе, объявили о начале войны с немцами и мобилизации мужчин (с 1900 по 1920 г.р.) для отправки на фронт. На этом праздник закончился. Мой отец один из первых ушёл на фронт (погиб в 1942-ом в звании «лейтенант», командир миномётной батареи).
— Много людей ушло на фронт?
— Много. Наша деревня тогда насчитывала 140 домов. Семьи у всех были многодетными. Только одна семья из всех имела трёх детей, в остальных было по пять и более ребятишек. В нашей было четверо детей. Провожали наших отцов и старших братьев с музыкой и плачем. Деревня заметно опустела, остались старики, ребятня и бабы. Но жизнь продолжалась. Мы, мальчишки и девчонки, в поле заменили своих отцов. Сами косили, ухаживали за скотом, ремонтировали колхозные строения. Колхоз у нас был богатый. Он имел две фермы крупного рогатого скота, конеферму, свиноферму, овце ферму, птицеферму и огромные гектары земли.
— Фронту помогали?
— Да. В середине июля нам объявили, что надо готовиться к худшему. Райком партии дал указание о мобилизации гражданских лиц для строительства оборонительных сооружений на предполагаемом участке наступления германских войск под Ржевом.
Собрали нас, мальчишек и более-менее крепких стариков, посадили на подводы и отправили. Рыли мы противотанковые рвы, строили доты, блиндажи. Работали посменно. Счёта времени никто не вёл. Мы работали наравне со взрослыми, сил не жалели. Кормили нас на военно-полевой кухне, спали в солдатских палатках. Когда наша работа почти подошла к концу, нам объявили, что немцы взяли Смоленск и обошли Ржев с южной стороны — через нас он не пошёл. И мы вернулись обратно в деревню.
Каменный ужас
— Война быстро докатилась до вас?
— В сентябре 1941-го над нашу деревню уже облетала немецкая авиация. Наших самолётов мы не видели. Занятия в школе прекратились. Райисполком отдал нам указание о подготовке колхозного скота к перегону в тыл, Свердловскую область. Как только мы перегнали скот, начали убирать с полей урожай. Техники не было и собирали вручную и складывали в снопы. Молотить зерно уже было некогда. До прихода немцев успели только урожай с корня убрать.
В октябре налёты немецкой авиации участились. Заслышав гул самолётов мы разбегались кто куда. Я бежал под крутой берег нашей реки Тьмы (левый приток Волги). Ржев пал. Наша армия отступала. 26 октября наши красноармейцы проходили через нашу деревню. Они были измотаны. Из вооружения у них были лишь винтовки и редко можно было увидеть станковый пулемёт «Максим». Остановились в наших домах на постой. Все жители их досыта накормили и дали с собой провизии столько, сколько смогли они увезти.
— А при отступлении они вас с собой не забрали?
— Нет. Вырыли нам землянки и велели всем в них прятаться. Мы так и делали.
— Виталий Михайлович, страшно было?
— Да. Когда немцы заняли нашу деревню, то мы были в ужасе. Первое впечатление было такое, что нет такой силы, которая смогла бы их победить. И никто тогда не знал, что такая сила есть именно у нас, в нашей стране.
— А что именно наводило ужас?
— Внешний вид. Каменное выражение лица, закатанные до локтей рукава формы, огромные сапожища, чёрные автоматы. Как нам потом уже сказали, что это был передовой отряд немцем.
Боевое задание
— Как немцы вели себя?
— Эти не обращали на нас внимания. Остановились в деревне на пару дней. Порезали весть скот и увезли с собой. А вот следующие подразделения, которые шли за ними следом, уже хозяйничали, как им вздумается. Наш дом был одним из больших домов в деревне, так как моя мама была председателем колхоза. И, наверное, поэтому немцы выбрали его под свой штаб. Мы жили в землянке. Всякое было, но какого-то «зверства» от фашистов я не припомню. А может память уже подводит (потупил взгляд).
— Виталий Михайлович, то есть вашу деревню захватили под опорный пункт?
— Да. По обеим берегам нашей реки немцы начали устанавливать артиллерийскую батарею. Перерыли все берега. Но не долго она простояла.
— Почему?
— Однажды решил я со своим другом Сергеем натаскать из колхозного хранилища картошки «домой». Пошли мы с вёдрами за домами к хранилищу и вдруг слышим, нас кто-то окликнул со стороны кустов. Подошли и увидели трёх красноармейцев в шинелях, а на ногах у них были ботинки и обмотки. Это были наши разведчики. Они расспросили нас, что да как в деревне и попросили зарисовать на бумаге места расположения немецких пушек с указанием расстояния между ними. Мы тут же отправились выполнять задание. Было до ужаса страшно, но мы сделали всё, что нас просили. А для пущей важности обозначили ещё два ориентира — на одном берегу церковь и на другом берегу обозначили нашу вековую ель, которая возвышалась на Крестильной горе. Вечером мы передали сведения нашим в условленном месте.
— А как вы прошли через немецкое охранение?
— Охрана выставлялась поодаль от пушек и к нам почему-то всерьёз не отнеслись. Мы мерили расстояния между пушками шагами, а потом, забежав за угол дома, рисовали крестики на бумаге и цифры между ними. Молодые были, несмышлёные. Не думали тогда, чем это нам могло грозить. Может нас спасло какое-то проведение Божие, не знаю.
На следующий день всю нашу деревню вывезли в соседнее поселение на станцию «Высокое». А 7 ноября наши войска произвели артиллерийский обстрел по немецким позициям и причём успешно. Наша деревня была освобождена. Что примечательно, об освобождении нашей деревни мы узнали случайно. Я лежал на печи и вдруг слышу, как кто громко ругается во дворе, по-русски, матерно. «Мамка, — кричу я, — наши пришли!» Мы все кинулись на улицу встречать и обнимать наших освободителей.
— Виталий Михайлович, где Вы глаз потеряли?
— Дело было так. Мы со старшей сестрой работали при госпитале. Помогали медицинскому персоналу по уходу за ранеными, даже научились делать перевязки.
Однажды нам дали приказ — очистить прилегающую территорию от оружия, которое после боёв можно было увидеть на каждом шагу. Мы собирали оружие и отправляли его на подводах в арсенал Торжка.
Когда я собрал очередную партию огнестрельного оружия — пару винтовок в руках и ручной пулемёт Дегтярёва на шее, как вдруг налетела немецкая авиация и началась бомбёжка. Одна бомба разорвалась недалеко от меня и осколки разлетелись в разные стороны. Один из них попал мне в глаз, а другой попал в дисковый барабан пулемёта, пробил его и застрял у меня в груди. Если бы я не подобрал этот пулемёт и не повесил бы его себе на шею, то вряд ли я сейчас разговаривал бы с Вами. Со временем грудь зажила, а глаз я потерял.
Александр НАЙДЕНОВ
Фото автора и с yandex.ru
